Люди

Минная война на Балтике

Большую роль в немецких оперативных планах военно-морского флота в Восточной Балтике отводилось применению мин. Помимо постановки минных заграждений у балтийских баз немецкого флота, немецкое командование требовало, по возможности, полностью заградить Финский залив. Это было необходимо, чтобы ограничить свободу передвижения кораблей КБФ, заставить его нести потери при прохождении минных полей.

С 12 по 18 июня 1941 г. германские корабли, которые должны были действовать в Финском заливе, провели передислокацию в воды Финляндии. В шхерах у Або была сконцентрирована группа минных заградителей «Норд» (три минных заградителя, флотилия торпедных катеров, флотилия катерных тральщиков). В шхерах западнее Порккала-Удд была сконцентрирована группа «Кобра» (три минных заградителя, флотилия торпедных катеров, флотилия катерных тральщиков). 21 июня был получен сигнал о проведении минно-заградительной операции. В 23.30 21 июня минные заградители группы «Норд» под охраной шести катерных тральщиков и четырёх торпедных катеров выставили в несколько приёмов минное заграждение между островом Бенгшер и мысом Тахкуна. Корабли минной группы «Кобра» выставила минное заграждение к северу от мыса Пакринем.

В ночь с 21 на 22 июня финские подводные лодки выставили минные заграждения в Финском заливе.

В течение трёх первых дней войны германские и финские корабли создали минную угрозу у выходов из баз и на основных морских сообщениях КБФ, израсходовав в общей сложности 1060 якорных ударных и около 160 донных неконтактных мин. В последующем противник усиливал выставленные заграждения, особенно к северу от мыса Юминда. Огромное количество мин в многоярусных минно-заградительных рубежах превратили Финский залив в непроходимый для судов. В 1942 г. в Финском заливе немцами было выставлено 12873 мины в оборонительных заграждениях – между Порккала – Удд и островом Найсаар, юго-восточнее Гогланда, северо-восточнее Гогланда, западнее Сомерса, восточнее шхер Аспе, в Аландском море, были установлены минные поля возле Шепелевского маяка. В 1943 г. в районе Ленинград – Кронштадт было поставлено 144 мины, между Порккала – Удд и островом Найсаар было выставлено 7293 мины, юго-восточнее Гогланда – 1965 мин, 91 мина в районе между островом Лавенсари и Кронштадтом. В 1944 г до конца мая были установлены минные поля (101 донная мина, 4489 якорные мины, 3009 контактные мины и 2795 минные защитники). В основном установленные минные поля простирались свыше 17 морских миль от Усть-Наровы до острова Большой Тютерс. В июне военно-морским флотом Финляндии были установлены новые минные заграждения южнее пролива Койвисто до Халли и между Сейвесте и Ино. Были усилены минные поля юго-восточнее Гогланда. После того, как Финляндия начала боевые действия против немцев, немцы выставили 1490 мин и 738 минных защитников у северного побережья Финского залива.

КБФ использовал минные постановки для сдерживания действий фашистских сил на Балтике (Финском заливе). Было выставлено мощное оборонительное минное заграждение в Кронштадтской бухте. Сразу, после начала войны советские корабли поставили мощное минное заграждение от Ханко до Осмуссара (2150 мин). Советские летчики сбросили первые авиационные мины в районе Флисэ в ночь с 28 на 29 июня. Всего с воздуха было выставлено 107 мин. В конце июня, начале июля, советскими кораблям и авиацией минировались в основном Ирбенский пролив и Рижский залив. Немцами были обнаружены мины в районе Усть-Двинска, в районе Лиепаи. Всего в 1941 г. КБФ выставил 11978 мин и 2088 минных защитников. Суммарные потери противника на минах в 1941 г. составили 1 броненосец, 2 торпедных катера, 1 минный заградитель, 4 сторожевика и охотника за пл, 12 тральщиков, 4 корабля и вспомогательных судна и 9 транспортов (6050 брт). В 1942 г. авиация выставила 386 мин и 82 защитника. В 1943 г. авиация КБФ выставила 452 мины в активных заграждениях. Торпедные катера – 574 мины и 185 защитников (в основном на фарватере Котка – Хельсинки). В 1944 г. корабли и авиация КБФ выставило большое количество мин перед балтийскими портами, в финских шхерах.

Только в Финском заливе военно-морские силы Германии, Финляндии, а также Советского Союза поставили почти 67 тыс. мин разных типов. В годы Второй мировой войны Балтийское море в шутку даже прозвали «супом с клёцками», подразумевая под клецками мины. От подрыва на этих минах флот Германии потерял 66 судов и 103 боевых корабля. Военно-морской флот СССР потерял от подрыва на минах 65% подводных лодок и 32% надводных кораблей, наибольший урон из кораблей ВМФ СССР понесли противоминные тральщики.

В апреле 1943 г. Военный Совет Ленинградского фронта принял важное решение о строительстве на всех судостроительных заводах Ленинграда малых минных тральщиков – «стотонников». Одновременно на катерном заводе (ныне – НПО «Алмаз») было решено форсировать постройку катерных тральщиков с деревянным корпусом типа «КМ-4».

После полного снятия блокады Ленинграда в январе 1944 года и после выхода Финляндии из войны в сентябре того же года, появилась возможность для проведения операции боевого траления по очистке Финского залива от мин, в которых по условиям соглашения о перемирии приняли участие и финские тральщики.

Карта минных постановок на Балтике

Минная угроза сильно усложняла морские и речные перевозки и мешала восстановлению страны. Постановлением от 18 марта 1945 года Совет Народных Комиссаров определил для всех флотов очередность районов траления и примерные сроки их полного очищения от мин. Для Ленинграда было важно восстановление судоходства по Большому корабельному фарватеру, который связывал Ленинград с морскими портами Балтики. Большой корабельный фарватер во время войны был многократно перегорожен минными заграждениями. Решением правительства СССР этот фарватер и предстояло открыть для безопасного плавания судов в первую очередь. Расчистка фарватера от мин, начавшаяся осенью 1944-го и завершилась к началу июня 1946 года. Перед открытием фарватера по нему был совершён одновременный переход четырёх дивизионов тральщиков с поставленными тралами. В результате траления было вытравлено ещё несколько мин. 5 июня 1946 года Гидрографический отдел Краснознаменного Балтийского флота оповестил мореплавателей об открытии Большого корабельного фарватера от Кронштадта до фарватера Таллинн-Хельсинки, имеющему уже к тому времени сообщение с Балтийским морем. Тогда вновь в полную силу заработал Ленинградский морской порт. Окончился первый этап прорыва минной блокады Ленинграда. Дата 5 июня 1946 г. была внесена в Закон Санкт-Петербурга № 555-78 «О праздниках и днях памяти в Санкт-Петербурге» как «День прорыва морской минной блокады Ленинграда».

В последующие пять лет после военных лет производилось сплошное траление всех известных минных заграждений, затем было организовано повторное придонное траление в целях полного уничтожения минной угрозы. Масштабы проделанной работы впечатляют — на Балтийском море советские тральщики очистили от мин площадь в 15 тысяч квадратных миль и уничтожили 6850 мин.

В 1951 г. официально окончилась международная операция по ликвидации минной опасности в европейских водах, в том числе и в акватории Балтийского моря. Боевое траление на этом не завершилось и продолжилось до 1957 года, а все воды Эстонии стали открытыми для плавания и рыболовства лишь в 1963 году. Война для моряков-тральщиков продолжалась почти 20 лет после капитуляции Германии. За послевоенные годы в Финском заливе было уничтожено 22635 мин, из них на счету советских моряков – 15000, финны уничтожили 7500 мин. Главная заслуга в борьбе с минной опасностью принадлежит малым судам – катерам-тральщикам.

В Санкт-Петербурге был создан Объединённый Совет ветеранов охранно-водных районов и бригад траления Балтийского флота, ныне Совет ветеранов общественной организации соединений ОВР и бригад траления ВМФ в минной войне на море. В память о моряках, служивших на тральщиках, на Елагином острове Санкт-Петербурга была установлена памятная стела «Морякам тральщиков», к которой ежегодно 5 июня возлагают венки. Постоянным участником этих мероприятий являются курсанты ГУМРФ им. адм. С. О. Макарова.

Курсанты ГУМРФ имени адмирала С.О. Макарова у памятной стелы

«Морякам тральщиков»

 

Хотелось бы привести воспоминания первого руководителя Советом ветеранов общественной организации соединений ОВР и бригад траления ВМФ в минной войне на море Юрия Михайловича Сухоруков (1926 – 2010), капитана I ранга в отставке, участника разминирования Финского залива,

«В 1943 г. я стал воспитанником (сыном полка) 8 дивизиона катерных тральщиков, который базировался на Елагином острове. Моё зачисление санкционировал сам командир ОВРа Ленинградской ВМБ А.М. Богданович. Встретили меня в дивизионе очень тепло, охотно учили делу моториста и уже через несколько недель я стал полноправным членом экипажа одного из катеров… Все мы умели обращаться с крупнокалиберным пулемётом ДШК, могли стоять на руле, ставить трал и привести в действие дымшашку, большая часть матросов владели флажным семафором, не говоря уже об умении различать в кромешной тьме осенней ночи звуки волн, ветра и моторов подходящих катеров (своих и чужих)…

Сухоруков Ю.М. 

Большие потери мы несли в дневных подвижных дозорах в северной части Невской губы – там за нами охотились «мессершмитты», и, нужно сказать редкий бой обходился без большой крови – все же силы и по вооружению и по маневренности были не равными… Пожалуй, самым трудным, самым тяжёлым, было траление 1943 г., обеспечивающее проход судов по фарватерам залива. Ведь это нужно было делать в условиях максимальной плохой видимости – иначе немцы легко расстреляли бы отряд, который с тралами и в строгом строю был лишен возможности уклоняться от снарядов…

В конце апреля 1944 г. начали тралить Неву (вниз от Ивановских порогов), затем, в мае – Невскую губу. В июне, июле ─ участие в десантных операциях в Выборгском заливе. В Выборгском заливе я и отметил свое 18-летие. 23 сентября за нашими тралами в Таллин пришёл первый караван с бензином для наступающих войск и торпедных катеров. И сразу траление: Купеческая и Минные гавани, Таллинский рейд, уничтожение линий заграждений между Наргеном и Аэгпой…

Утром 9 мая 1945 г., когда дивизион работал на очередном минном поле, нам отдали приказ вернуться в базу. То был самый большой в моей жизни праздник! 10 мая нас построили на пирсе морского завода и объявили, что мы теперь входим в состав 1-й Краснознаменной бригады траления и отныне наше главное дело – уничтожение минной опасности. Началась моя вторая война…

Все светлое время суток строй катеров дивизиона галс за галсом утюжит минное поле (а в мае – июне – круглосуточно). Часть мин взрывается в тралах, примерно четверть всплывает на поверхность. Дальше все просто: катер подходит к мине на расстояние 30 – 40 метров дивизионный минер старший лейтенант К.В. Тыщук и я спрыгиваем в шлюпку, и пошли к мине. Катер уходит на безопасное (300 – 400 метров в зависимости от погоды) расстояние и командир тральщика в бинокль следит за нами, ждёт, когда мы повесим патрон и начнём уходить от мины. Теперь катер полным ходом идёт к нам навстречу. Мы встречаемся в 50 – 70 метрах от мины, катер отрабатывает полный назад, мы перепрыгиваем из шлюпки на катер, шлюпка крепится на буксир и у нас остается 2 – 3 минуты, чтобы уйти полным ходом на практически безопасное расстояние. Шнур горит 5 минут 20 секунд.

В 1949 году я повесил на свою последнюю 488 мину патрон».

Сухоруков Юрий Михайлович (1926-2010)

Участник Великой Отечественной войны. Командир роты (1964-1968), начальник организационно-строевого отдела ЛВИМУ (1968-1978). Капитан I ранга.

Родился Юрий Михайлович в Ленинграде в 1926 году. Из его воспоминаний: «В июне 1941 года я окончил семь классов. Началась война. Я пытался устроиться на работу, хотел получить рабочую карточку, но в 15 лет нигде не брали. Меня устроили в 1-й аварийно-восстановительный полк МПВО учеником водопроводчика. Через полтора месяца я уже был бригадиром. Нас вызывали на повреждения сетей после обстрелов, пожаров. В блокаду город обстреливали часто, опасно, как на фронте, и я решил: надо идти на флот. А кто 16-летнего возьмет?». Юра Сухоруков понёс документы в Военно-морскую спецшколу. Прошёл медкомиссию, другие формальности, а вот на мандатной перед ним опустили шлагбаум: «Отец, технический директор Новокраматорского машиностроительного завода, арестован в апреле 1938 года, враг народа...».

И всё же флотскую службу он начал в голодном 41-м году, сыном полка, будучи совсем мальчишкой. Много позже он вспоминал: «Да и умер бы, если бы пятнадцатилетнего мальчишку, ставшего блокадным сиротой, не подобрали замерзающим на улице моряки одного из тральщиков, что зимовали на Елагином острове по окончанию навигации. Мало того, что подобрали, – не сдали в приют, а притащили мою мумистую оболочку на себе в дивизион, где отогрели, откормили, отрывая от себя кусок хлеба, и выходили.

Уж не знаю, каким мытьём ли, катаньем ли, командир оформил мои документы, но стал я воспитанником дивизиона катерных тральщиков – сиречь юнгой Балтийского флота, обмундированного в настоящую форменку, флотские брюки, бушлат и шинель, от чего мою отогретую душу распирало гордостью и сопричастностью к чему-то важному в этой жизни. Командир ОВРа капитан III ранга Абрам Михайлович Богданович приказал зачислить меня воспитанником в 8-й дивизион. Но на службе числился лишь с 1 августа 1943 года, когда мне исполнилось 17 лет. Меня зачислили старшим краснофлотцем на 10-тонный катер КТЩ…

Как-то так получилось, что я прибился к мотористам, и всю зиму мы перебирали дизеля, ремонтировали редукторы, всякие помпы и лебёдки – всё, чем богата на корабле боевая часть №5, или БЧ-5. За зиму я так поднаторел в этих работах, что, вскорости, уже, как взрослому, мотористы поручали мне некоторые самостоятельные дела, от чего мальчишеское сердце трепетало от собственной значимости… Но мои командиры почему-то решили, что лучше воспитаннику стать минёром и, освоив азы подрывного дела, крутить рога чёрным немецким мячикам. А, может быть, всё было проще – был я тогда небольшого роста, вёрткий, цепкий да ещё до войны занимался плаванием. Так ли, иначе ли, с желанием или без, но пришлось попрощаться с моторами и заняться подрывным делом...

Вообще-то мы, катерники, занимались не только тралением, но и дозорной службой, и разведкой, постановкой дымовых завес под носом противника в различных операциях, принимали участие в десантах – занимались всем, что под силу маленькому катеру во время войны. Запомнилось 1 августа 1943 года, когда дозорный катер № 605 обнаружил группу немецких катеров, которые шли на минную постановку. Завязался бой. Наш катер погиб, но успел поджечь два из пяти немецких. В результате боя поднялся страшный шум, и тайная постановка мин уже не прошла. Немцы вынуждены были вернуться обратно. Этот бой «один против пяти» стал известен всему флоту».

В военной биографии юнги Сухорукова немалый реестр боевых дел. Он принимал участие в высадке тактических десантов, а это всегда под бешеным огнем противника. «Десантникам надо показать пример», – сказал однажды командир катера матросу Сухорукову. – «Как только катер коснётся носом дна, прыгаешь первым в воду и показываешь тропу в камнях». Попробовали. Получилось. Стали повторять. И с каждым разом все быстрее работали десантники, вдохновленные примером Юрия. Катер ещё и раненых успевал забирать с берега. Необходимо добавить, что корабли и суда с десантом прорывались к берегу через минные поля. Траление этих участков началось позже. Юрий Сухоруков отметил в море свое 18-летие – 31 июля 1944 года. В тот же день узнал, что представлен к первой награде – медали «Адмирал Ушаков».

Он нёс службу в дозоре, в боевом охранении вдоль южного берега Невской губы, занятого противником. Всю войну участвовал в проводке кораблей и судов между Ленинградом и Кронштадтом. А это вовсе не лоцманское движение в кильватерном строю. Для катерников проводка означала прикрытие дымзавесой. Значит, надо было как можно ближе идти к берегу и принимать весь огонь противника на себя.

«Каждая из катерных служб – воистину игра со смертью, но самая основная, конечно, мины, которыми Балтика была нашпигована, как суп клецками.

Тралил и обезвреживал я этих рогатых и безрогих, почитай, без малого пять лет: два года военных, а потом ещё три мирных, когда война кровоточила ранами памяти, но была уже где-то там – за плечами. Этих самых «шариков» у меня на счету почти с полтысячи будет. Много это или мало? – кто знает, только ведь каждая из них могла оказаться и последней...

По приказу всех на три года оставили на сверхсрочной службе. Задача – любой ценой открыть большой корабельный фарватер. При уничтожении минных полей часть мин взрывается под водой, а часть всплывает. Попасть из стрелкового оружия в плавающую мину невероятно трудно. Волна, качка, мина то скроется, то покажется. Остаётся подрыв боеприпаса патроном. Нам разрешали тралить при волнении до 3 баллов, это метровая волна. Но метр вверх, метр вниз – и надо успеть поймать, когда рог мимо проходит. Мой учитель Константин Тыщук предложил навешивать на плавающую мину подрывной патрон, который доставит до мины маленькая шлюпка-двойка. Время подтвердило: то был наиболее верный способ уничтожения смертоносного заряда...

На шлюпке – двое: один на веслах, другой со шнуром-патроном. Шнур горит 5 минут 20 секунд, то есть вполне можно успеть подойти к мине на расстояние уже метра, поджечь бикфордов шнур, повесить патрон на рог, сделать последний толчок вёслами и бежать. В это время катер давал полный ход навстречу шлюпке, в метрах шестидесяти от мины происходила пересадка со шлюпки на катер, и это было самое опасное, учитывая волнение моря. Затем – стремительный рывок катера на 300-400 метров от мины, мина взрывалась, столб воды поднимался в небо… И вперёд, за следующей миной…

Однажды летом 44-го уже после закрепления патрона и высадки на катер, мотор катера заглох, поскольку буксир от шлюпки намотался на винт. Уже было видно, как в 50 метрах на мине горит шнур, как стелется голубоватый дымок. Решение пришло на последней минуте. Машинально нащупываю в кармане нож – подарок нашего боцмана и, ещё не соображая, что буду делать дальше, сбрасываю бушлат и прыгаю в воду. Вот где пригодились тренировки в бассейне на Разночинной улице! Такого результата по плаванию на короткие дистанции я, думаю, не показывал никто ни на одних соревнованиях как до войны, так и после. Подплыв к мине, вижу, что гореть шнуру, наверное, остается десятка два моих вдохов, которые отводятся мне судьбой, чтобы успеть перерезать шкертик, на котором висит злосчастный патрон и моя непрожитая жизнь. Чёрт бы побрал эту верёвку и этот боцманский ножик! Пенька пенькой, но крепче стали! Не перерезать, хоть плачь, а огонёк все бежит и плевать ему на всё: на меня, на катер с матросами, на настоящее с будущим, которого, по всей вероятности, у меня уже не будет… Собрав последние силы, рывком лезвия дергаю пеньку... Подрывной патрон булькает на глубину, а я за ним следом... Дальше я помню, что плавал в окружении перевернутой вверх пузом рыбешки и ничего не слышал, помню руки матросов, втаскивавших меня в «тузик», и в нескольких метрах покачивающиеся на волне, как ни в чем не бывало, рогатый мячик мины и наш катер – булькнувший патрон сработал на глубине, оглушив меня и рыбу, но не подорвав мину.

А как-то на задание пришёл катер с экипажем, не имевшим опыта работы с пиротехниками. Из-за несогласованных действий катер почти вплотную подошёл к мине, на которой уже вовсю дымился огневой шнур. Увидев у борта мину (диаметр более метра, 250 кг взрывчатки), экипаж запаниковал, катер потерял ход. Я был ближе всех к тому месту, где мина уже при очередном взлете на гребень волны могла удариться о борт катера. Тут же перемахнул через борт, повис на поручне, поймал ногами мину и уперся в неё, чтобы не произошло столкновения. Сколько секунд пришлось удерживать этот тяжёлый железный шар, готовый в любой миг обратиться в огненное облако и поглотить не только всё живое, но и мертвый металл, не помню. Пришёл в себя лишь тогда, когда катер дал ход, и мина, вращаясь вокруг своей оси, стала медленно скользить вдоль борта на расстоянии не более метра, оставляя спираль дымка от горящего шнура. Взрыв прогремел секунд через тридцать, когда катер уже отошёл на безопасное расстояние...».

Моряки-тральщики очищали Балтику от плавучей смерти – морских мин. В период после 9 мая 1945 года при боевом тралении подорвались на минах 29 тральщиков, из которых 17 затонули. Сотни убитых и искалеченных, тысячи контуженых. Более тысячи моряков – бойцов «минной войны» – были награждены боевыми орденами и медалями, в том числе орденом Отечественной войны. Среди них были и отважный минер Ю.М. Сухоруков, лично обезвредивший 488(!) мин. Мужество балтийцев было отмечено Родиной: четверо моряков-тральщиков стали Героями Советского Союза. Ю.М. Сухоруков: «Задача государственной важности по открытию корабельного фарватера Ленинградского торгового порта была выполнена в 1946 году. В феврале 1948-го мне вручили последний боевой орден. В навигацию 1949 года я уже исполнял обязанности командира 954-го катера. В январе 1950 года было принято решение о демобилизации».

Когда-то в одном из залов Ленинградского Центрального военно-морского музея имелась экспозиция, посвящённая тральщикам ВМФ Советского Союза. На ней можно было увидеть снимок юного старшины 2-й статьи Ю. Сухорукова, который лично обезвредил 488 мин. Потом эта экспозиция в Центральном военно-морском музее была ликвидирована.

И хотя на счету советских «пахарей моря», как называли моряков-тральщиков, вдвое больше уничтоженных боеприпасов, у нас нет, как у соседей-финнов, ни музея, ни достойного памятника тем, кто разминировал Балтику. Ю.М. Сухоруков вспоминал, как у него подступил комок к горлу, когда в финском музее увидел мину и похожую на его шлюпку. Во всех пяти крупных финских портах минерам поставлены памятники. В Хельсинки мемориал стоит прямо на центральной набережной. В Петербурге на Елагином острове в ЦПКО, в том месте, где в зимнее время базировался 8-й дивизион катерных тральщиков, в 1991 году поставлена стела в память событий войны.

После войны и демобилизации Юрий Михайлович Сухоруков занялся образованием. В 1952 году окончил Ленинградский Государственный университет, в 1955 – Высшее военно-морское училище. С 1964 по 1978 годы Юрий Михайлович Сухоруков был вначале командиром роты электромехаников, потом начальником организационно-строевого отдела ЛВИМУ имени адмирала С.О. Макарова.

А вот бывший командир роты судоводителей капитан 3 ранга Низовкин А.В. в своей книге «Далекое и близкое» (на интернет-сайте www.airnat.narod.ru в сборнике воспоминаний «О времени и наших судьбах») упоминал в своих мемуарах несколько по-другому: «Командиром соседней роты был мой коллега капитан 3 ранга Юрий Михайлович Сухоруков, который был замечательным рассказчиком. Свою службу он начинал в дни блокады Ленинграда в числе многих ленинградских мальчишек юнгой на катерах Балтики, защищал Ленинград с моря. После войны Юрий Михайлович закончил Ленинградское военно-морское политическое училище имени А.А. Жданова, служил командиром роты вначале в Арктическом училище, затем в ЛВИМУ имени адмирала С.О. Макарова, а после перехода подполковника И.В. Селявко на преподавательскую работу был назначен начальником ОРСО училища. Ему, как участнику Великой Отечественной войны, было присвоено звание капитана 1 ранга».

Давний друг школы 207 Юрий Михайлович Сухоруков (2006г.).

Последние годы Юрий Михайлович Сухоруков, капитан I ранга в отставке, являлся председателем Совета ветеранов ОВР (охрана водного района) и бригад траления Балтийского флота. Каждую неделю окунался в школьную, студенческую среду, вёл военно-патриотическую работу, которая в последние десятилетия вышла из моды. По ветеранским делам Юрий Михайлович встречался и с чиновниками, и с депутатами, и с нынешними руководителями Петербурга.

Стоит ещё отметить, что Юрий Михайлович, член КПСС с послевоенным стажем, не изменил своим идейным позициям. На одном из фото он запечатлён вместе с другими ветеранами среди депутатов от КПРФ в Законодательном собрании Петербурга.

Питерская газета «Смена» дала когда-то о нём большую статью Ольги Рябининой «Мы победили фашистов дважды», а местное телевидение посвятило ему одну из своих передач. Есть статьи «Морской минер Сухоруков» в газете «Октябрьская магистраль» (№50, 23.12.2006), Аркадий Пинчук «Юнга Балтийского флота» («Красная звезда», 21.09.2002) и др.

Ныне ежегодно на учебной береговой базе Государственного университета морского и речного флота имени адмирала С.О. Макарова, располагающейся на острове Западный Березовый, проходят летние соревнования по гребному слалому на шлюпках в память о капитане 1 ранга, участнике разминирования Финского залива во время Великой Отечественной войны Юрии Михайловиче Сухорукове. С 2016 года победителям вручается спортивный кубок.

Капитан 1 ранга Ю.М. Сухоруков (сидит справа) среди ветеранов