Люди

Огненные рейсы

В 1979 г. на экраны в Советском Союзе вышел документальный фильм киностудии «Экран» «Огненные рейсы» режиссера Д. Демина. Фильм показывает тяжелые будни полярных конвоев, которые доставляли грузы по ленд-лизу в СССР в годы Великой Отечественной войны.

В фильме показаны интервью с выпускниками нашего учебного заведения Афанасьевым А.А., Лепке Е.Н. Много говорится о героизме экипажей судов, возглавляемыми нашими выпускниками Афанасьевым И.И., Изотовым В.Н., Кондратьевым К.Г.

Александр Александрович Афанасьев (1903 – 1991). Советский государственный деятель, руководитель морского транспорта СССР.

Родился в городе Рыбинске в семье мещан. Отец Александр Яковлевич был кузнецом, имел свою кузницу, дом, умер в 1930 г. Мать, Надежда Федоровна, была домохозяйкой. До 1918 г. Александр Александрович учился в средней школе. В семье росло шестеро детей, Саша старший, работать пошёл рано, прибавив себе несколько лет, когда получал паспорт моряка. Поэтому в паспорте моряка год рождения А.А. Афанасьева − 1899-й.

15 октября 1918 г. он получил документ, в котором было написано: «Билетъ сей выдан въ удостоверение личности ученика I-го класса Петроградскаго училища дальняго плаванiя», а уже в ноябре того же года в трудовой книжке сделана запись: «служба в Красной Армии» − по август 1921 года. В 1918-1921 гг. А.А. Афанасьев служил в Балтийском военно-морском флоте на эсминце «Десна» в должности рулевого и штурмана. В 1919 г. он был назначен помощником комиссара бронепоезда «Защитник трудового народа», действовавшего против Колчака. После окончания гражданской войны в 1920 г. вернулся в Петроград. В составе Первого коммунистического отряда военных моряков А.А. Афанасьев участвовал в подавлении Кронштадтского контрреволюционного мятежа. Был тяжело контужен. За проявленную личную храбрость был награжден именным боевым оружием. В сентябре 1921 г. вернулся к учебе, в августе 1926 г. окончил Ленинградский морской техникум. Почти во всех биографиях почему-то пишут: «В 1926 году окончил Ленинградское высшее морское училище (вечернее отделение)» или «получил высшее морское образование при Гидрографическом управлении». В те годы таких высших учебных заведений просто не было, а Ленинградский морской техникум, продолжатель Петроградского училища дальнего плавания, точно был.

Из личного дела: «1921-1929 гг. – работал на судах дальнего плавания в Балтийском морском пароходстве в должностях рулевого, штурмана, старшего помощника капитана. С 1926 г. – старший помощник капитана судов БМП». С 1929 г. А.А. Афанасьев - капитан дальнего плавания на судах «Мичурин», «Ильмень», «Свирь», «Рошаль», «Ангара» Балтийского морского пароходства. В 1932-1936 гг. командовал теплоходом «Сибирь» на линии Ленинград – Гамбург − Гавр − Лондон (пассажирская линия); теплоходом «Мария Ульянова» на линии Одесса − Константинополь − Греция – Египет (Александрия). В 1936-1939 гг. А.А. Афанасьев был начальником Морской инспекции Балтийского морского пароходства.

В 1931 г. окончил Высшие курсы комсостава и получил специальность гидрографа. В 1936-1939-й учился в Ленинградском институте иностранных языков на факультете английского языка, окончил только 4 курса. В 1934-1935 гг. А.А. Афанасьева командируют в Англию и Голландию членом и председателем комиссии Наркомвода по приемке построенных там для СССР морских судов. За образцовое выполнение правительственных заданий он был награжден орденом Ленина. Нарком К.Е. Ворошилов вручил ему именные золотые часы. В 1936-1939 гг. А.А. Афанасьев занимал пост начальника морской инспекции Балтийского морского пароходства.

В декабре 1939 г. был назначен начальником Управления Дальневосточного государственного морского пароходства (ДВГМП). Учитывая успешные итоги работы ДВГМП за 1940 г., награжден знаком «Почетному работнику морского флота СССР». А.А. Афанасьеву достался и самый тяжелый период в истории Дальневосточного пароходства с началом войны. В начале 1942 г. стал уполномоченным Государственного комитета обороны по перевозкам на Дальнем Востоке, а в декабре того же года - первым заместителем наркома Морфлота СССР и уполномоченным ГКО по всем морским перевозкам. Переехав, в связи с новым назначением с семьей в Москву, он продолжал часто бывать на Дальнем Востоке.

В 1945-1946 гг. А.А. Афанасьев возглавлял советскую делегацию в Тройственной комиссии СССР – США – Великобритания по разделу и изъятию немецкого военно-транспортного морского флота. Советскому Союзу тогда была передана немецкая китобойная флотилия, получившая у нас название «Слава».

С августа 1946 г. − начальник Главного управления Северного морского пути при Совете Министров СССР. В 1947 г. избирается депутатом Верховного Совета РСФСР. С 30 марта 1948 г. Александр Александрович Афанасьев − Министр морского флота СССР. 26 апреля 1948 г. его арестовали, а 14 мая 1949 г. он был осужден Особым Совещанием при Министерстве государственной безопасности СССР к 20 годам исправительно-трудовых лагерей. Инсценировку его встречи с якобы американским шпионом организовали Берия и министр госбезопасности Абакумов. После тюрьмы и допросов «с пристрастием» с ноября 1951 г. А.А. Афанасьев был помещен в лагерь строгого режима «Камышовый» (Особый № 10) в Кемеровской области, из которого по указанию Сталина его выпустили в марте 1952 года (после ареста министра госбезопасности В.С. Абакумова) и назначили «начальником управления Дудинского порта» в Красноярском крае. Освобождение было очень условным. Хотя его произвели в полковники НКВД (так называет эту службу А.А. Афанасьев в своих мемуарах), однако он оставался под надзором того же ведомства без права выезда − это была ссылка. После смерти Сталина и ареста Берии Афанасьева, как Александр Александрович пишет в своих мемуарах, вызвали в Москву вдвоем с супругой. Молотов, который пригласил его, рассказал, как был организован его арест, предложил написать подробные показания и заявление в ЦК о восстановлении в партии, а затем распорядился отправить на лечение в Кисловодск вместе с женой. А.А. Афанасьев был полностью реабилитирован военной коллегией Верховного суда СССР 30 января 1954 г. С сентября 1954 г. Александр Александрович - начальник портового хозяйства – член коллегии Министерства морского флота СССР.

С сентября 1955 г. − заместитель министра Морского флота СССР, с марта 1957 г. − начальник Главного управления Северного морского пути – заместитель министра морского флота СССР. На этот период его работы приходится строительство атомного ледокольного флота СССР, участие в организации работы в Антарктиде. В 1961-1962 гг. проходили первые полёты самолётов Ил-18 и Ан-12 Полярной авиации по маршруту Москва-Антарктида. На борту Ил-18 находилось руководство во главе с А.А. Афанасьевым, а также научные работники и корреспонденты.

С апреля 1964 г. А.А. Афанасьев - начальник Главного Управления мореплавания Министерства морского флота СССР.

В мае 1969 г. Александр Александрович ушел на пенсию − персональный пенсионер союзного значения.

В 1974 году А.А. Афанасьев хотя и был на пенсии, но в Политехническом музее в Москве, где собирался клуб капитанов, был одним из его организаторов, председательствовал, бывал всегда при полном параде.

15 мая 1991 г. в Нескучном саду ЦПКиО им. Горького на плацу проводились занятия по конной выездке с молоденькими ученицами англо-американской школы. Всадницы ездили по дорожкам сада. Выехавшая из-за поворота грузовая машина испугала лошадь, которая встала на дыбы, сбросив свою всадницу, и поскакала по дорожке прямо на человека, прогуливавшегося по ней. Человек обернулся в последний момент, но посторониться не успел, конь сбил его, и он, падая, ударился головой об асфальт. Люди вызвали машину скорой помощи, на которой мужчина был отправлен в больницу. В результате удара головой об асфальт произошла закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга и кровоизлияние в мозг. 17 мая 1991 г. Афанасьев А.А. был переведен в Институт нейрохирургии им. академика Н.Н. Бурденко, где 30 мая скончался. А.А. Афанасьев был похоронен на Троекуровском кладбище в Москве.

За заслуги перед Советским государством А.А. Афанасьев был награжден тремя орденами Ленина, орденами Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны I степени, Октябрьской Революции и многими медалями, именным кортиком от Главнокомандующего ВМФ и другими ценными подарками.

Воспоминания А.А. Афанасьева «На гребне волны и в пучине сталинизма» были изданы посмертно в Москве в 2003 г.

Капитан дальнего плавания Владимир Николаевич Изотов плавал в детстве юнгой на речных суденышках. В 1924 г. впервые вышел в море на паруснике «Товарищ», учась в Ленинградском морском техникуме. Окончив ЛМТ и, получив диплом штурмана дальнего плавания, начал работать на танкерах. Выработав необходимый ценз, стал капитаном дальнего плавания. Великую Отечественную войну Владимир Николаевич встретил на капитанском мостике танкера «Азербайджан» Дальневосточного морского пароходства, шедшем в Сан-Франциско (США). В.Н. Изотов за участие в перевозках грузов во время Великой Отечественной войны, помимо советских наград, был награжден Британским орденом «За боевые заслуги». После войны длительное время командовал известным танкером «Советская нефть» и скончался на капитанском мостике в начале 60-х годов прошлого века.

Из статьи В. Щербака «В бой идут танкера» («Дальний Восток», № 4, 2014 г.):

«Выйдя из очередной полосы тумана, экипаж танкера «Азербайджан» (конвой PQ-17) увидел по корме немецкий гидросамолет типа «Каталина», который преспокойно, подобно отдыхающей чайке, покачивался на безопасном расстоянии от орудий и пулеметов танкера. Это был, конечно, разведчик. Время от времени он взлетал, делал облет каравана и снова садился: немцы уточняли местоположение и курс каравана.

Утром первого июля суда прошли острова архипелага Шпицберген, оставив к югу остров Надежды, и вот здесь конвой впервые был серьезно атакован торпедоносцами. Их было около десяти. По сигналу боевой тревоги моряки кинулись к орудиям и открыли заградительный огонь. Немцы шли на довольно большой высоте, но огонь с транспортов и боевых кораблей был так силен, что атака провалилась, — немцы улетели не солоно хлебавши. — Не радуйтесь, ребята, немцы не такой народ, чтобы оставить добычу, — проворчал капитан Изотов.

Он как в воду смотрел. Часа через четыре атака повторилась. Учтя первую ошибку, немцы атаковали на бреющем полете. Вот бы когда пригодились воздушные шары! Но их не было. Торпедоносцы скрытно приблизились к одной из колонн почти с кормы и очень низко. Успокоенные первым успехом, наши моряки (да и не только они) упустили появление самолетов, а когда увидели их и открыли огонь, то было уже поздно. На «Азербайджане» видели, как от «Хейнкелей» оторвались торпеды, издали похожие на рыбок, как они нырнули в воду, вынырнули и помчались к своим целям. Несколько самолетов вспыхнули после попаданий снарядов орудий и врезались в море, но торпеды тоже нашли цель — три транспорта корабельных содрогнулись от взрывов. Ведя огонь из носового орудия, второй штурман Федор Турчин почувствовал, как под ногами дрогнула палуба. Торпеда, а может и сразу две, угодила в правый борт в кормовой части. Мощный взрыв заставил задрожать все судно. Загорелась надстройка. Столб растительного масла вырвался из танков, поднялся на высоту, как фонтан в Петергофе. Затем этот столб рухнул на палубу, и пена растительного масла… сбила огонь! Можно сказать, танкеру повезло. Наверное, у всех — от капитана до матроса — в это мгновение мелькнула мысль: «Какое счастье, что мы везем не бензин!» Оказалось, однако, что это была лишь разведка боем. Часа через два немцы ринулись в новую атаку.

Наблюдающий краснофлотец Василий Морозов крикнул: «Воздух! Самолеты по корме справа!» На горизонте, на бреющем полете шли на караван, словно на параде, строем фронта пятнадцать – двадцать торпедоносцев. Погода была штилевая, солнечная. Блеснули на солнце торпеды, плюхнулись в воду, — и с ревом пронеслись над судами разгруженные «Хе-115», а через секунду-другую загремели взрывы. Пароходы в огне взрывов переламывались и уходили под воду. Другие обволакивались дымом пожаров. Но со всех судов каравана и кораблей охранения устремлялись навстречу стервятникам трассы пулеметного и пушечного огня. (Стрелять вдогонку, учили опытные люди, бесполезно.) Несколько самолетов рухнули в воду, из некоторых выпрыгивали летчики на парашютах, и моряки видели, как немецкий гидросамолет подбирает их с воды. Операция, видать, была отработана, потому что делалось все быстро. Но наблюдать за боем особенно было некогда - у каждого была своя задача. Непрерывно гремели трехдюймовка Федора Турчина на баке и пушка Михаила Ельца на корме. Стучали «эрликоны» и «браунинги». Со звоном сыпались на палубу гильзы.

А между тем на «Азербайджане» в огромную пробоину от торпеды уже хлынула вода, судно кренилось и погружалось. Как потом выяснилось, площадь пробоины составляла десятки квадратных метров! Двигатели после взрыва остановились, танкер медленно вращался в водовороте взрывов, не двигаясь вперед. На вахте в машинном отделении в это время были второй механик Слаута и моторист Маренков. Когда громыхнуло, им в первое мгновение показалось, что теплоход налетел на рифы или столкнулся с айсбергом. Слауту отбросило от поста управления. Сверху, с люков, полетели стекла, потекла какая-то липкая жидкость, посыпались гайки, болты, прочие железяки. Остановились все вспомогательные механизмы. Дела были скверные, но капитан Изотов понял, что поправимые. Пока помощник докладывал, к борту подошел английский миноносец. Командир миноносца предложил пересадить команду на миноносец, а судно затопить.

Владимир Николаевич ответил ему, что благодарит за выручку, но судно команда не покинет. Судно стало оживать. Изотов приказал доложить о потерях. Оказалось, что лейтенанта Михаила Ельца сбросило за борт взрывной волной. Не досчитались и двух матросов – Саши Костерина и Ильи Сабанеева. По инструкции плавания в конвоях капитан не имел права в такой ситуации заниматься поисками тех, кто оказался за бортом. Правда, у них был шанс, что их подберут следующие в конце каравана спасательные суда – они вылавливали моряков, не останавливаясь, дрифтерными сетями. Так оно и случилось. Всех троих подобрали англичане и несколько позже передали на «Азербайджан». А растительное масло еще раз помогло морякам - не только с советского танкера, но и с соседних судов. Людей, оказавшихся за бортом, хорошо держала на себе покрытая толстой пленкой вода. Рассказывает капитан танкера «Азербайджан» Владимир Николаевич Изотов: «В конвое с самого начала не было порядка. Когда появились самолеты, нас не предупредили. Я считал, что самолеты английские, а это оказался противник, и мы узнали об этом, когда левый фланг конвоя был атакован. Утром третьего июля конвой находился на сто двадцать миль западнее острова Медвежий. Курс проходил севернее острова. Ночью шли, отстреливаясь от самолетов. В 2 часа 50 минут в одно из судов попала бомба. Транспорт вышел из колонны и развернулся поперек курса. Когда мы проходили мимо, то видели, что разбито левое крыло мостика. Ни пожара, ни крена не заметили. Команда уже сходила с судна, садилась в шлюпки.

Конвой продолжал двигаться своим курсом. В 15 часов 40 минут впервые за все время перехода командование конвоя объявило общую тревогу. У нас на танкере и на других судах прислуга заняла места у пулеметов и пушек. Примерно через час появилось шесть двухмоторных торпедоносцев, и с высоты 30–40 метров они пытались атаковать конвой. Со всех кораблей открыли сильный огонь и отогнали противника. Через два часа мы снова заметили на горизонте самолеты. Снова торпедоносцы. Я насчитал двадцать две штуки. Возможно, их было больше. Они летели группами по три – пять и очень низко. Над самой водой. Самолеты сбросили торпеды и ушли неповрежденными. Только одна торпеда попала в судно. Оно сразу накренилось, но пожара не было. Следующая волна самолетов атаковала мой «Азербайджан» и идущий слева английский танкер. Торпеды прошли близко от борта.

Наконец, в 18 часов 20 минут … Торпеда с самолета угодила в нас, в корму. Сильный взрыв потряс судно, все загрохотало вокруг. Взметнулся столб огня выше мачты. Судно осело кормой и стало крениться на правый борт. Через несколько минут перекачкой груза удалось выровнять крен. Одна машина от взрыва остановилась, и, предполагая худшее, я приказал спустить шлюпки. Машину удалось исправить, шлюпки подняли на тали. Когда дым разошелся и прояснилось, я увидел, что бот номер четыре был спущен неправильно, а потому затонул. Одни моряки оказались в воде и держались за борт шлюпки, другие висели на талях. Двух вытащил из воды старпом Демидов, остальные пересели на плотик и были подобраны английским спасателем. В 18 часов 45 минут, то есть через двадцать пять минут после торпедирования, проверив руль и телеграф, дали полный ход и легли курсом вслед уходящему каравану.

Когда осмотрелись на судне, выяснили, что торпеда попала в нефтяные отсеки 15–16 и разорвала соседние танки с грузом льняного масла. Загоревшаяся в момент взрыва нефть покрылась маслом и потухла. Кормовая часть палубы вздулась. Из пробитых бортов вытекало топливо и масло... Да, забыл сказать, к нам подошел спасатель и предложил снять экипаж. Я им сообщил, что остаемся на борту и пойдем дальше. Четвертого июля в 20 часов 30 минут военные конвойные суда увеличили скорость и стали расходиться вправо и влево. Я пытался узнать причину, но безуспешно. Вызывал прожектором танкер «Донбасс», но он не ответил. Судя по курсам и скоростям кораблей, конвою дали распоряжение расходиться веерообразно и следовать на предельной скорости. В 21 час 30 минут меня обогнал эсминец. Он спросил о скорости «Азербайджана». Я передал лампой по Морзе: «Пожалуйста, охраняйте меня, пока не соединимся с конвоем». Ответ получил такой: «Конвой не будет вновь формироваться, очень сожалею, спасайтесь самостоятельно, советую держать на север, как позволит лед. Всего вам хорошего». И ушел. Мы остались одни, если не считать вражеских самолетов. Около 23 часов нас с правого борта атаковал торпедоносец. Орудийным огнем мы их отогнали. Большинство судов конвоя уже скрылось из видимости. Ночью вошли в туман. Когда туман рассеялся, то по носу на горизонте показалась кромка льда. Далеко впереди были видны дымы двух судов. До утра следовали вдоль ледяной кромки. По радио слышали сообщения многих судов, что их атаковали и торпедировали самолеты и подводные лодки. Я решил войти в лед. Там еще держался туман, и было безопаснее. Взял курс на северную часть Новой Земли. Нас догнали корабли ПВО, два корвета и спасательное судно. Они прошли близко по правому борту. Корабль ПВО просигналил: «В море находится неприятельская эскадра, в ее составе линкор «Тирпиц», эскадра идет от мыса Нордкап курсом 45º». Но сопровождавшая нас английская эскадра была далеко не слабой и смогла бы защитить транспорты.

Вечером нас обогнал американский пароход. Несколько раз появлялись неприятельские самолеты. Были слышны взрывы и орудийная стрельба. А утром из пушек и пулеметов отогнали вражеский самолет, который шел прямо на нас. В 15 часов открылись берега Новой Земли. На следующий день в шесть часов утра вошли в Русскую гавань и стали на якорь»